Слово шамана [= Змеи крови] - Александр Прозоров

Толстопузый нехристь с невероятно тугим луком, стоящий почти на самой вершине татарского холма, попытался спуститься назад к ковру, и Варлам, вскинув оружие, выпустил в его сторону одну за другой сразу три стрелы. Басурманин шарахнулся в сторону. Нет, правильно все-таки пятнадцать лет назад он отдал за этот лук купленного в Новагороде туркестанского жеребца! Конь оказался неожиданно злобный, и обламывать его характер пришлось бы долго и не обязательно успешно. А лук… Правда, тогда он долго мучился, не зная, что предпочесть — новый панцирь с зерцалом и суздальской саблей, или один лук, обтянутый тонкой лайкой. И все-таки решился взять его, тугого красавца, сразу легшего в руку и, по уверению хозяина, выдержанного без тетивы в теплой и темной кладовой пять долгих лет.

— Ну, и как вы тут? — поднялась на стену жена.

— К стене! — Варлам метнулся к ней и оттолкнул к стене, едва не сбив с ног.

— Что такое? — потерла Юля ушибленную голову. — Больно же!

— Лучник есть у татар. Зело умелый. Антипку Лукина застрелил из Ольховатки, и отца его тоже. Издалека стреляет, из-за пушек. Я стрел десять потратил. Докинуть — докинул, но не попал.

— Хочешь, я попробую? Тут метров семьсот всего. В голову, может, и не попаду, но в тело должна.

— Боязно мне за тебя, любая. Да и прячется он ныне…

Кароки-мурза, поглядывая на истыканный двуперыми русскими стрелами ковер, из-за шатра выходить не торопился, выглядывая вдоль округлой стены краем глаза. По спине ползли холодные щекочущие мурашки, и он пока сам не понимал — от страха, или от азарта охотника.

— Пойду, посмотрю, что русский делает, — сообщил из-за его спины бей.

— Иди, Девлет, — не оглядываясь, разрешил Кароки-мурза. — Нам ныне на ковер до темноты возвращаться не след…

На стене крепости опять проявилось тихое шевеление. Наместник улыбнулся и вытянул из колчана стрелу.

Пушкарь Бехчет — загорелый, блестящий от пота, одетый только в синие шаровары и широкий кушак, из-под которого выглядывали ножны ятагана и молоток на длинной ручке, взял у помощника факел, поднес его к запальному отверстию первой бомбарды. Грохнул выстрел — и фонтан земли взметнулся в саженях пятнадцати перед стеной. Бехчет кивнул, подобрал с земли один из сваленных высокой кучей клинышков, положил его спереди под ствол, забил несколькими ударами молотка, потом поправил боковые клинья, задающие направление стрельбы и шагнул к следующей бомбарде.

Опять над лагерем пронесся выстрел — шарахнулись еще непривычные к пушечной стрельбе кони, вздрогнули, пригибаясь, татары. Кое-кто, от греха, поднялся и пошел подальше. Ядро, с шипением прорезав воздух, опять впилось в землю далеко от стен.

— Варлам, прикажи смердам стены дома, навес и крышу водой полить, — выглядывая через узенькую щель между покосившимися кольями, сказала Юля. — Они ведь могут и раскаленными ядрами стрелять. Хотя, нет. Бесполезно. И стену, и крышу продырявит, как бумагу. Лучше ведра да кадушки с водой по всему дому, на первых этажах, и возле сараев поставить.

Неожиданно послышался гулкий удар и, расщепив древесину, через край щели выглянуло внутрь острое жало стрелы.

Юля испуганно отпрянула, облегченно перевела дух:

— Вот гад! Точно бьет.

— Шла бы ты домой, любимая, — попросил Варлам. — Не дай Бог, случится что.

— Уже случилось. Татары пришли. Коли в усадьбу ворвутся, о прочих бедах заботиться станет не нужно.

Опять грохотнула пушка, и чугунное ядро, промелькнув над навесом, врезалось в толпу смердов, сгрудившихся во дворе. Крепостные прянули в стороны, оставив на земле одно изломанное тело и какого-то несчастного, с воем ползающего по кругу. Спохватившись, люди вернулись назад, подхватили на руки, потащили к повозкам.

— Сюда! — отступив на край стены, замахала руками Юля. — Сюда, под стену переходите! Тут мертвая зона, безопасно!

— Да ты чего?! — подскочил к ней муж — тут же прозвучал гулкий удар, и он, споткнувшись, полетел со стены вниз.

— Варлам!!!

Кароки-мурза довольно засмеялся — метился в татарку, попал в воина. К тому же, судя по доспеху, воеводу или знатного боярина. Пожалуй, теперь можно спокойно посидеть в безопасном месте и выпить чашечку крепкого аравийского кофе.

— Варла-ам!!! — Юля спрыгнула вниз, упала рядом с мужем на колени, подняла его голову, склонилась над ней: — Варлам, Варламушка мой. Милый мой, хороший, очнись… Очнись, пожалуйста…

Она утерла навернувшиеся на глаза слезы, расстегнула мужу шелом. На железе, в том месте, куда попала стрела, осталась глубокая вмятина, но крови, вроде, ни откуда не текло. Женщина запустила руку под шелестящую кольчужную бармицу, нащупала пульс — стучит. Подняла голову на сгрудившихся смердов:

— Что смотрите? Поднимайте барина, в дом несите…

Крепостные, осторожно отодвинув боярыню, в несколько рук оторвали Батова от земли, понесли к крыльцу дома, в прихожую, оттуда в горницу, опустили на сдвинутые рядом две лавки. Класть мужа на постель Юля не разрешила — на втором этаже, выглядывающем над стеной, место далеко не самое безопасное.

— Мелитиния! — привычно позвала Юля, и тут же спохватилась — ее служанка-подруга сейчас как раз приглядывала за детьми, и отвлекать ее не стоило, Поэтому барыня просто ткнула пальцем незнакомой молодой девице в грудь: — Поднимись наверх, перину с кровати сними и сюда принеси.

А сама принялась торопливо расстегивать крючки доспеха.

С помощью смердов удалось быстро снять и бахтерец, и толстый кожаный поддоспешник, после чего боярина переложили на постеленную на полу перину. Варлам, дышал без болезненных хрипов; переломов во время падения, похоже, тоже не получил.

— Ладно, милый, отдыхай, — поднялась Юля, зло прищурилась: — Убью суку!

Она поднялась в покои, взяла свой черный углепластиковый лук, колчан, натянула стрелковую двупалую перчатку. Потом торопливо сбежала во двор, поднялась на стену и прижалась к стене, осторожно, только краешком глаза выглядывая через сделанный татарским ядром пролом.

Вражеского лучника видно нигде не было. Татары, спокойно развалившись возле вяло тлеющих костерков или просто на подстилках, наблюдали, покусывая травинки за крепостью и стараниями турецких пушкарей. Бехчет как раз закончил наводку всех бомбард на цель, и дал команду заряжать стволы.

На этот раз они опять жахнули единым залпом — и почти все ядра попали в цель. Четыре ударили в частокол, пробив в нем несколько прорех, отчего тын начал напоминать челюсть с гнилыми зубами, еще шесть вошли в земляной вал, не причинив видимого ущерба. Татары разразились радостными криками, а Бехчет озабоченно зачесал в голове. На Балканах он привык иметь дело с каменными замками, стены которых от ударов чугунных пудовых шариков разлетались множеством острых каменных осколков, и каждое попадание оставляло оспины по два-три локтя глубиной. Полсотни точных выстрелов — и в стене образовывался пролом. А здесь — ядро просто ушло куда-то в мягкую землю, оставив на поверхности маленькую дырочку, и все.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});